происходит перемена. Словно тот, к кому была обращена мольба наконец услышал её и решил ответить. Мелодия налилась звуками надежды, но не той, которая обещает, что все будет хорошо, а той которая дает тебе пинок под зад и требует, чтобы ты не раскисал и продолжал, несмотря ни на что, двигаться дальше. А последние удары клавиш, как будто провозглашали своим звучанием: «Даже если ничего не получиться — ты сделал все от тебя зависящее, а значит тебе не о чем жалеть!»

Прекрасная мелодия. Тоской сжимающая сердце и заставляющая лить слезы, но прекрасная.

По её завершению, я обернулся в сторону Ребекки и увидел её в уже привычном положении, с обнятыми коленями, на диване. Но в этот раз было кое-что другое. А именно взгляд. Нет, она все еще не смотрела на что-то конкретное, но в этот раз, она как будто смотрела не в пустоту бездны отчаяния, а как тот, кто принял какое-то решение и собирается следовать ему до конца.

Заметив, что я закончил, она направила на меня свои глаза и протянула мне руку, явно желая почувствовать в ней мою. Взявшись за неё, я был притянут и посажен на диван, а сама девушка села мне на колени боком, при этом ухватившись за мою шею, как за спасательный круг.

— Знаешь, — начала она голосом, словно на исповеди (если б я знал, насколько эта шальная мысль оказалась правдива…), — до тебя, у меня в жизни было не очень много хорошего. Отец исчез еще до моего рождения, а судя по некоторым оговоркам Пилара, возможно он у нас с ним вообще был не один и тот же. Мать пропала, едва мне исполнилось семь. Затем приют, постоянные маленькие битвы за еду и игрушки. Братец дуралей, за которым приходилось присматривать. Но это еще ничего. К этому, со временем, я привыкла. Настоящие проблемы начались, когда я начала подрастать, как говорили некоторые, «в нужных местах».

Последнее она произнесла с особо мерзкой интонацией, явно кого-то пародируя, а внутри меня все похолодело в тихом бешенстве из-за догадки о том, что будет дальше.

— Их было трое, — после небольшой паузы продолжила она, — был вечер в заброшенной части приюта. Я уже и не помню, как меня туда заманили. Такие же сироты, как и я, но постарше. Их похотливые рожи еще долго являлись мне в кошмарах. А я ведь была маленькой, еще меньше чем сейчас, едва достигая головой до пояса самому мелкому из них. И эти дебилы начали в деталях расписывать что они со мной сделают и кому отдадут. По их словам, есть богатенькие пидарасы, которые любят «поменьше и помоложе». Тогда же, от стресса, я впервые и узнала о своей интуиции на слабые места. В одного из них я пнула стоящий рядом стул, из-за чего он запнулся и упал. Второму я проскочила между ног, попутно воткнув ему в причинное место заточенный об асфальт столовый нож, который умыкнула во время обеда. Промазала немного правда, но бедренную артерию точно задела. Кровь хлестала как из фонтана. От третьего мне удалось убежать. Или может он меня не преследовал, ибо пока бежала, я что есть сил кричала. Так или иначе, но добралась я до воспитателей, но моей истории они не поверили. Или не хотели заморачиваться. Позже ночью, когда все спали, я видела в окно, как они выносили труп парня, который видимо умер от потери крови, после нанесенной мною раны. Весь результат был в том, что с того времени нам перестали давать металлические столовые приборы, заменив на изделия из мягкого пластика. Ну такие, знаешь, которые маленьким детям, когда они кушать учатся, покупают? Вот. Но оружие я все равно нашла. Да, пришлось порыться в мусорке, меня несколько раз чуть не отвозили в контейнере на свалку, пару раз подралась с пьяными бомжами, но в конце концов раздобыла ржавый кухонный нож, который также заточила об асфальт. И не зря.

Ребекка сделала паузу, чтобы выпить из стакана воды, а я еле сдерживался чтобы не начать взламывать муниципальные базы данных где мог бы добыть свой новый расстрельный список. И не важно, будут ли там воспитатели-пофигисты или потенциальные насильники-педофилы. Я уже был готов идти и убивать всех. Лишь только вес девушки у меня на коленях мешал мне пойти заняться этим прямо сейчас, а также напоминал, что история все еще не закончена.

— Через полтора года после того случая, мы с Пиларом были назначены дежурными по столовой после ужина. К тому времени, те двое уже год как покинули приют, да и нам там осталось пару месяцев до дня рождения брательника. Я уже начала уборку, даже не надеясь, что этот кретин придёт раньше, чем я все закончу, как услышала в коридоре звуки шагов, которых было явно много для одного моего брата. Я уж было обрадовалась, что он кого из наших помогать позвал, но реальность оказалась куда хуже. Те двое вернулись. Вернулись со знаками шестой улицы на одежде и оружием, которое было направлено на меня. Они не забыли. Не простили. Захотели отомстить. И я очень четко понимала, что ни спрятанная в носке заточка сделанная из зубной щетки, ни ржавый, но острый кухонный нож в рукаве в этот раз меня не спасут. Даже если застану врасплох одного, второй меня просто пристрелит. Не могла я тогда от пуль уклонятся. Да даже сейчас без активированного Санди с расстояния в три метра, я навряд ли смогу достаточно быстро уйти с линии прицела. И все это я достаточно четко понимала. Как и понимала, что раз у них оружие без глушителя, то персонал либо куплен, либо запуган, а потому кричать смысла нет. Пока они понемногу приближались ко мне, я в том же темпе начала отходить в сторону окна. Хоть третий этаж и не то, чего бы мне хотелось, но в тот момент выбора просто не было. Когда я уже почти решилась прыгать прямо в окно, дверь в столовую неожиданно открылась и на пороге появился Пилар. Сука, я никогда не была так рада видеть моего долбанного брата, как в тот момент! Пока уроды отвлеклись, я успела переместиться так, чтобы один из них собой закрыл меня от другого и, достав из рукава нож, по рукоять вогнала его в горло ближайшему дебилу. На булькающие звуки обернулся его напарник и увидев, как из горла его дружка хлещет кровь, с диким то